Такая программа перегружается с терминала на терминал, не вызывая подозрений. Но в глубине безобидного текста был надежно зашифрован тайный алгоритм самозагружающийся и запускающий программу второго уровня. Этот второй уровень был анаграммой первого. Если же она ничего не обнаружит, то самоликвидируется. Это была примитивная, но эффективная программа, такой они не ждут. При операции такого размаха, какую проводят они, нельзя обойтись без компьютера. И тогда она узнает их адрес и с превеликим удовольствием уничтожит их файлы.
Она почти закончила работу, когда сообразила, какую совершила глупость, и в сердцах обругала себя дурой. Для человека, который оказался единственным обладателем смертельно опасной чужой тайны, есть только одна возможность отвести от себя удар, а она о ней забыла. Проклиная все на свете, она снова взялась за дело и добавила еще одну подпрограмму. Она не разгибаясь просидела за терминалом почти шестнадцать часов.
И никакой доплаты за сверхурочные. Она нанесла ответный удар тем единственным способом, какой знала.
Отныне она перестала быть беззащитной жертвой. Она еще могла проиграть, ее даже еще могли убить, но по крайней мере она погибнет, как настоящий боец, с оружием в руках. От этой мысли у нее даже поднялось настроение. Рано или поздно все уходят в небытие.
Боже, как она проголодалась! Она даже не представляла, как поздно. Целый день у нее во рту не было ни крошки, если не считать утренней чашки кофе. Она зевнула и побрела на кухню, где начала сооружать себе бутерброд. В кухне было темно, только из холодильника на нее падал одинокий круг света. Все, кто ее окружал, вышли из строя, но она больше не чувствовала одиночества. Прошло всего двенадцать суток? А ей казалось, что двенадцать жизней. Она прислонилась к дверце холодильника. Он хотел намекнуть на это ей единственной, кто мог это понять.
Морган хотел, чтобы она прочла его материалы. Сара захлопнула холодильник и побежала к терминалу, позабыв о бутерброде. Я знаю, что это ты, потому что никто другой так и не смог справиться с этим кодом. Надеюсь, что ты не прочтешь эти строки, потому что, если ты их читаешь, значит, я уже мертв и не добрался до твоего дома. Я знаю, что ты не сунешься сюда просто так, ради смеха. Почему мы никогда не говорим друзьям подобные вещи, пока они для них чтото значат? Когда я впервые на все это наткнулся, я еще не знал, что передо мной открылось.